За 2000-2010-е годы КНР значительно увеличила своё экономические присутствие на Ближнем Востоке. Однако долгое время Пекин стремился не использовать его в политических целях. Примирение КСА и Ирана при посредничестве КНР ознаменовало изменение данной стратегии. Стратегия Китая эволюционирует согласно требованиям времени. На фоне обострения конкуренции с США и роста глобальной нестабильности Пекин решил действовать проактивно с целью снижения рисков для своей экономики и энергетики. В будущем вовлечённость Китая в ближневосточную политику будет только расти, что со временем может потребовать и установления прямого военного присутствия.
10 марта стало известно, что Саудовская Аравия и Иран договорились о восстановлении отношений, разорванных в 2016 году. На фоне постоянных проблем в саудовско-иранских переговорах эта новость привлекла значительно внимание СМИ и экспертов, однако ещё большей неожиданностью стало посредничество Китая.
Экономическая роль КНР
Китай обладает значимым экономическим присутствием на Ближнем Востоке. За 2010-е годы Пекин сумел стать ключевым торговым партнёром для всех арабских стран Персидского залива, Ирана и Ирака. На фоне роста внутреннего энергопотребления и сокращения собственных энергоресурсов КНР также значительно нарастила импорт нефти: с 2010 по 2020 год он вырос более чем в два раза, причём более всего импорт Китай нарастил из стран Персидского Залива. В 2021 году в топ-10 стран, из которых КНР импортирует нефть, вошли Саудовская Аравия, Ирак, Оман, Кувейт и ОАЭ, причём Саудовская Аравия занимает первое место.
Китайские строительные и инвестиционные компании стремительно увеличивали своё присутствие в странах региона, особенно в последние годы. Так, китайские компании предоставили основные средства для строительства Новой административной столицы Египта. КНР также активно инвестирует в транспортную инфраструктуру в рамках Инициативы пояса и пути (ИПП): согласно данным Фуданьского университета, в 2021 году китайские инвестиции в страны Ближнего Востока в рамках ИПП выросли на 360%, а участие КНР в строительных работах — на 116%. Китайские технологические компании также стали получать крупные контракты, например, технологический гигант Huawei и компания, создающая технологии для беспилотных автомобилей AutoX, а саудовские университеты — развивать сотрудничество в сфере технологий с китайскими.
В 2016 году правительство Китая опубликовало Стратегию в отношении арабских стран (China’s Arab Policy Paper), в которой описывались интересы страны в Арабском мире и в целом на Ближнем Востоке. Среди них можно выделитьэнергетические, торгово-экономические и интересы безопасности. Китай заинтересован в стабильных энергопоставках из стран Персидского залива, развитии сотрудничества в сфере инфраструктуры, инвестиций, торговли и финансов. Что касается политических интересов, то КНР стремится сдержать появление в регионе каких-либо антикитайских сил, а также сохранить поддержку арабских стран в отношении принципа «одного Китая». В целом же КНР заинтересована в мирном и стабильном экономическом развитии Ближнего Востока.
Тем не менее до настоящего времени Китай не стремился активно использовать своё экономическое присутствие с целью формирования мирного будущего на Ближнем Востоке. Вследствие этого среди арабских стран, уставших бороться с последствиями американских экспериментов по установлению мира на Ближнем Востоке, все активнее раздавались призыва к Пекину включиться в политическое развитие региона. Западные страны также призывали КНР выступить в качестве «ответственного» игрока и занять более активную позицию. Открытие военно-морской базы в Джибути в 2016 году могло показаться исключением из этого правила, однако основная цель её создания также была связана с экономическими и энергетическими интересами КНР: через находящийся по соседству Баб-эль-Мандебский пролив проходят торговые пути, связывающие Китай и Европу — один из главных экспортных рынков Поднебесной.
В Китае считали, что теория о необходимости брать больше ответственности за безопасность в регионе является не более чем попыткой западных стран увеличить издержки китайского экономического роста, а также спровоцировать возмущение в мировом сообществе. Наоборот, изучая опыт присутствия других великих держав на Ближнем Востоке, в КНР пришли к выводу, что регион со временем становится для них значительным бременем. Видя, как США не смогли решить многочисленные проблемы региона, в Пекине стремятся не использовать политические и тем более военные инструменты для защиты своих экономических интересов, так как опасаются утратить свою нейтральную позицию и нанести ущерб своей мягкой силе, а также стать целью террористических организаций.
Ближневосточную политику КНР рассматривает в рамках своей глобальной стратегии: продолжение экономического роста и снижение напряжённости в отношениях с Западом является главным приоритетом, вследствие чего Пекин стремится не создавать дополнительных точек напряжённости в отношениях с США. В связи с этим в Пекине понимают, что США рассматривают регион как свою историческую зону влияния и потому стремятся действовать лишь экономическими методами. Однако в прошлом году в ходе саммита «Китай — Арабский мир», состоявшегося в Эр-Рияде, между Саудовской Аравией и КНР были заключены соглашения о сотрудничестве в технологической сфере (например, Стратегическое партнерство по цифровой экономике), что, как показывает опыт последних лет, уже является чувствительной сферой для США. Однако красной линией для Вашингтона, по мнению китайских экспертов, является развитие военного сотрудничества: конкуренции с Китаем в этой сфере Вашингтон не потерпит.
КНР и США на Ближнем Востоке
Несмотря на попытки КНР избежать напряженности, китайские эксперты указывали на неизбежность столкновения американо-китайских интересов на Ближнем Востоке на фоне быстрого роста китайско-арабского сотрудничества во многих сферах. Если ранее интересы Китая и США на Ближнем Востоке были комплементарны — США фокусировались на вопросах безопасности, а Китай на экономических интересах — то в последние годы они становятся все более схожими: «в области технических стандартов, доступа на рынки и вопросов экологии промышленности конкуренция США и Китая […] движется в сторону игры с нулевой суммой», заявляет Ню Синьчунь, директор Института ближневосточных исследований Китайского института современных международных отношений.
Китайское посредничество между Саудовской Аравией и Ираном, таким образом, неминуемо рассматривается обеими сторонами в контексте общей глобальной конкуренции, тем более что это затрагивает вопросы безопасности, а не экономики. Экспертное сообщество с большей тревогой восприняло новость о возросшей роли КНР в Персидском заливе, а некоторые специалисты даже назвали сотрудничество Эр-Рияда с Пекином «плевком в лицо США».
Тем не менее, подобные действия КНР закономерны, если анализировать, как нынешние тенденции развития международных отношений в Персидском заливе соотносятся с интересами КНР. С 2022 года США стремятся создать на базе Соглашений Авраама антииранскую коалицию арабских стран и Израиля, направленную против Ирана. В её основе должна была лежать совместная система ПВО-ПРО, направленная на сдерживание иранской угрозы. Таким образом, в основу системы безопасности в регионе закладывалась конфронтационная идея, направленная против одного из значимых игроков в регионе. Это в перспективе ставило под угрозу стабильность энергопоставок из Персидского залива в Китай, а также экономическое развитие арабских монархий, одним из главных бенефициаров которого являются китайские компании. Перспективы саудовско-иранского примирения в то же время значительно снижают риски военной эскалации на Ближнем Востоке, а значит, и риски для китайской экономики.
На фоне обострения американо-китайских противоречий в 2022 году КНР решила, наконец, начать использовать своё экономическое влияние в политических целях. В докладе Си Цзиньпина на XX съезде КПК, прошедшем в октябре 2022 года, делался значительный акцент на необходимости управления рисками во внешней политике. Используя характерные китайскому политическому дискурсу метафоры, лидер КНР предупреждал о необходимости готовиться не к «непогоде», а к «шторму». Новый период развития КНР был назван «сочетанием стратегических возможностей рисков и вызовов при росте неопределённых и трудно предсказуемых факторов». Таким образом, саудовско-иранское примирение способствовало снижению неопределённости в одном из регионов мира, важном для китайского роста.
Стратегия Китая, таким образом, эволюционирует согласно требованиям времени. Если раньше КНР не стремилась громко заявлять о своём присутствии и действовала лишь экономическими методами, то теперь в Пекине увидели необходимость более активного вовлечения в дела региона, в первую очередь ради сохранения этих экономических интересов. Китайские эксперты сходятся во мнении, что уровень вовлеченности КНР в ближневосточные вопросы в будущем будет расти. Со временем это может потребовать и установления прямого военного присутствия в регионе, необходимого для защиты энергетических, инвестиционных и торгово-экономических интересов Поднебесной.
