На прошедшей неделе в повестку дня Вашингтона ворвались две внешнеполитические проблемы: Гаити, где 7 июля в ходе вооруженного рейда был убит президент страны, и Куба, где 11 июля вспыхнули самые масштабные за последние десятилетия антиправительственные протесты. При всей несопоставимости происходящего на Кубе и Гаити, они являются проявлением общей тенденции: в условиях снижения внимания к этим странам администрация приняла статус-кво, установившийся в результате десятилетий провальной политики США в отношении этих стран и несостоятельный с точки зрения поддержания внутриполитической стабильности. Откладывая принятие непростых решений до лучших времен, Байден сегодня оказался в ситуации, когда определять политику приходится в самые короткие сроки в условиях масштабного давления множественных заинтересованных центров силы.
Протесты на Кубе
Кубинский фактор в американской политической жизни весьма хорошо изучен и стал классическим примером влияния этнических общин на внешнюю политику США. Политика американского руководства, на протяжении десятилетий поощрявшая «политических» беженцев из Кубы, привела к тому, что в Флориде сформировались небольшие в размерах страны, но сконцентрированные и политически активные общины, радикально настроенные по отношению к коммунистическим правительствам, в первую очередь Кубы, но заодно и всего региона.
Учитывая «подвешенный» статус штата Флорида (с 2000 года штат на президентских выборах всегда разделялся практически пополам) и большое количество получаемых в случае победы выборщиков (30 после переписи 2020 года, что позволило Флориде выйти на третье место) означают, что симпатии данных общин способны решить исход президентских выборов. Помимо значения Флориды в электоральных расчетах, в последние годы увеличился политический вес законодателей кубинского происхождения. Сегодня у вех на слуху такие имена как Марко Рубио, вице-председатель сенатского комитета по разведке, Роберт Менендез, председатель сенатского комитета по внешней политике, Тед Круз, один из лидеров «движения чаепития» и образованного его участниками «Фридом Кокус», к которым в последние месяцы добавился Алехандро Майоркас, руководитель Департамента внутренней безопасности. Более того, для влияния на политические процессы в 1980-е годы флоридскими компаниями, ведущими бизнес в Латинской Америке, был сформирован Национальный фонд американцев кубинского происхождения (Cuban American National Foundation), призванный продвигать благоприятные для них (капиталистические) условия в регионе и ставший основной лоббистской структурой данных общин.
В таких условиях политика США в отношении Кубы оказалась в заложниках у групп, наиболее агрессивно настроенных в отношении правительства Гаваны. После неудавшейся попытки вооруженного переворота в 1961 году (т.н. высадка в заливе Свиней), основой американской политики стало экономическое давление на Кубу. Торговое эмбарго, введенное в 1963 году, несмотря на ежегодные с 1992 года призывы ООН к его отмене и отсутствие практических результатов, только продолжало расширяться в 1992 (Cuban Democracy Act), в 1996 (Helms-Burton Act) и 2000 (Trade Sanctions Reform and Export Enhancement Act) годах.
Преодолеть эту инерцию попытался Барак Обама и, «бросая вызов кубинскому лобби», как писали в то время американские СМИ, в 2014 году начал открытые переговоры с Гаваной, которые увенчались историческим визитом американского президента на Остров Свободы. «Оттепель», впрочем, продолжалась недолго. Политический расчет Дональда Трампа, делавшего ставку на общины кубинских мигрантов во Флориде, наложился на идеологические установки его советников, таких как Джон Болтон и Эллиотт Абрамс, что привело к тому, что за последние четыре года эмбарго было не только полностью восстановлено, но и ужесточено. К тому же введенные ограничения в отношении Венесуэлы, ключевого поставщика нефти и нефтепродуктов на Кубу, привели к энергетическому кризису на острове. Помимо длинных очередей на заправках, в последние годы кубинское правительство было вынуждено пойти на меры экономии, включая ограничение работы уличного освещения, использования кондиционеров, и даже остановку работы двух фабрик по производству сахара в разгар сезона сбора урожая.
Несмотря на то, что на момент вступления в должность Джо Байдена уже без того непростая экономическая ситуация на Кубе была дополнительно подорвана пандемией, новая администрация отложила кубинский вопрос, сохранив созданный Трампом крайне проблематичный статус-кво. Пресс-секретарь Белого дома неоднократно (например, в марте и апреле) подчеркивала, что Куба не входит в число внешнеполитических приоритетов. Такая позиция вполне понятна: в то время как администрация ведет напряженные переговоры по продвижению ключевых экономических законопроектов, успех которых будет зависеть от сохранения единства демократической партии, настраивать против себя таких ключевых фигур как Боб Менендез, а также многочисленных представителей Флориды в Палате представителей было бы крайне контрпродуктивно. Однако мировые процессы не сверяются с расписанием американской администрации, и на этой неделе массовые волнения, вспыхнувшие в условиях экономических проблем и смены политического руководства, поставили Байдена перед необходимостью в короткие сроки определиться с политикой в отношении Кубы.
С одной стороны, американцы кубинского происхождения и сочувствующие им законодатели пребывают в эйфории от того, что получили долгожданное подтверждение работоспособности продвигаемой ими на протяжении десятилетий стратегии экономического удушения. Называя текущий момент «золотой возможностью», политики различных уровней требуют от Байдена срочных действий, вплоть до нанесения ракетных ударов, чтобы не упустить благоприятный момент. К тому же всегда выступавшие за отмену эмбарго «социалисты» в демократической партии, не торопятся называть причиной протестов экономическую политику США, несмотря на подобные заявления со стороны близких им общественных движений.
С другой стороны, увеличение давления на Гавану было бы прямым нарушением не только предвыборных обещаний, но и политических взглядов ключевых советников Байдена, многие из которых входили в администрацию Обамы. Например, в 2014 году Марко Рубио выступил против номинации Энтони Блинкена на пост заместителя Госсекретаря именно потому, что тот отказался «категорически отвергнуть» возможность потепления отношений с Кубой. Безапелляционная поддержка улиц сегодня, чего требуют законодатели, навсегда бы закрыла перспективу налаживания отношений с текущим руководством Кубы, если оно останется у власти.
На этом фоне администрация, изначально занявшая осторожную позицию, постепенно под влиянием политического момента скатывается к первому варианту. После того как изначальные нейтральные комментарии, избегавшие характеристики протестов как антиправительственных, вызвали бурю возмущения вплоть до требований отстранения сделавшей их Джули Чанг, исполняющей обязанности заместителя Госсекретаря по Западному полушарию, Джо Байден выступил с более решительными заявлениями, отметив, что «кубинский народ требует свободы от авторитарного режима» и назвав Кубу «обанкротившимся государством, применяющим репрессии в отношении собственных граждан». Официальные лица между тем подают разнонаправленные сигналы. Отмечая, что администрация «продолжает изучать» политику в отношении Кубы и «внимательно следит» за событиями, госсекретарь подчеркнул, что «защита демократий и права человека» будут лежать в основе любых действий администрации. Тем временем пресс-службы Белого дома и Госдепартамента в один голос заявили, что «американцы, особенно кубинского происхождения, являются лучшими заступниками свободы и процветания Кубы», дословно повторяя формулировку из речей Обамы о необходимости пересмотра провалившейся политики эмбарго.
Убийство президента Гаити
Хотя происходящее в Гаити не сопровождается аналогичными публичными дискуссиями, за развитием ситуации Вашингтон следит с не меньшей обеспокоенностью, учитывая историческую роль США в жизни этой страны.
Отношения двух первых государств на континенте, добившихся независимости от метрополий (в 1783 – США и в 1804 – Гаити), несмотря на общность судеб, были далеки от «добрососедских». После первой интервенции в эту страну, произошедшей в 1915 году под предлогом возвращения государственных долгов и преследовавшей цель обеспечения безопасности судоходства через только что построенный Панамский канал, политика США варьировалась от прямой оккупации (1915-1934) до поддержки диктаторского режима Франсуа Дювалье и его сына, известных как «Папа Док» и «Бэби Док» (1957-1986), от открытых военных вторжений ради смещения руководства (1994, 2004) до тайных спецопераций по пересмотру результатов выборов, от экономического эмбарго (в 1990-х) до беспрецедентных размеров гуманитарной помощи (в 2010 году Гаити получила 1,4 млрд долл., поделив четвертое место с Египтом). В результате, в Гаити с 1986 года сменилось 16 руководителей, а страна входит в число беднейших (170 место из 189 по индексу человеческого развития Всемирного банка) и самых коррумпированных (170 место из 180 по оценкам Transparency International) экономик мира.
Еще один показатель, по которому «лидирует» Гаити, — это количество некоммерческих организаций на душу населения. Учитывая коррумпированность властей, иностранные доноры предпочитают предоставлять помощь напрямую гражданским структурам, что не только способствовало росту их количества, но и превратило их в основных поставщиков государственных услуг, в то время как привлекательность государственной службы, лишенной влияния на распределение денежных потоков, обеспечивалась в первую очередь иммунитетом от судебных преследований, что обуславливало контингент лиц, стремящихся занять посты в правительстве.
Каким образом распределялись получаемые средства внешних доноров хорошо продемонстрировала череда публикаций 2016 года, разоблачавших деятельность Clinton Foundation в этой стране после катастрофического землетрясения 2010 года. В то время как Билл Клинтон занимал должность спецпредставителя ООН по Гаити, а Хиллари Клинтон, являясь госсекретарем, руководила расходованием выделенных Конгрессом на восстановление Гаити 4,4 млрд долл., при получении прибыльных контрактов на строительные работы приоритетом пользовались доноры Clinton Foundation. С тех пор страна пережила эпидемию холеры, в результате которой погибло более 200 000 человек, жилые кварталы так и не были восстановлены, а на улицах не утихают перестрелки между бандами, зато в Порт-о-Пренсе появился новый отель Marriott, а самым амбициозным проектом стало создание индустриального парка, из всех планируемых проектов которого был завершен только один – текстильная фабрика. Более того, позиционируя данный парк как ключ к восстановлению экономики страны и благосостояния населения, администрация Обамы оказала давление на руководство страны, чтобы не допустить повышения минимальной заработной платы, что привело бы к потерям основных работодателей на Гаити – американских текстильных компаний.
Однако в отсутствие прогресса в восстановлении разрушенной инфраструктуры интерес потерял и американский бизнес. «Казалось бы дела должны были пойти в гору, но реальность оказалась далека от ожиданий, – рассказывает председатель Ассоциации текстильных производителей Америки Рик Хельфенбейн. – Повсюду продолжали лежать обломки, а здания фабрик, которые бизнесмены планировали перезапустить, оставались наполовину разрушенными. […] Все надеются, что Гаити, оказавшись на очередной развилке истории, наконец свернет в сторону мира и стабильности, но этого пока что так и не произошло».
В таких условиях произошедшее убийство Жовенеля Моиза вызвало не столько возмущение, сколько спекуляции на тему, кто из многочисленных противников президента мог это сделать. Неудивительными стали и сообщения о связях исполнителей с США: за прошедшие более чем сто лет американского участия в жизни Гаити вряд ли найдется кто-то в правительственных кругах страны, не имеющий контактов с влиятельными американцами. Это, впрочем, не означает, что «американцы убили президента Гаити», но скорее говорит потере Вашингтоном внимания и, соответственно, контроля над политическими процессами в этой стране. Обострение кризиса на южной границе сместило фокус американской политики в регионе на основных «доноров» мигрантов – страны Центральной Америки. Одновременно постоянный паралич экономической и политической жизни на Гаити не обещал ничего, кроме проблем для любого, кто попытается в них вмешаться. Это объясняет, почему администрация Байдена приняла предложенные Моизом сомнительные обоснования продления его президентского срока до 2022 года: это позволило продлить статус-кво и отсрочить необходимость решения проблем, неизбежных при смене власти.
Как и в случае с Кубой, Гаити напомнила о себе раньше, чем ожидали в Вашингтоне. Продолжая «изучать» (а по некоторым утечкам, уже отклонив) поданный временным руководством Гаити запрос на введение в страну американских военных для охраны инфраструктурных объектов, администрация Байдена направила в выходные в Порт-о-Пренс делегацию, которая встретилась со всеми основными претендентами на управление страной. «Эта поездка прояснила только одно – отсутствие какой-либо определенности в политическом будущем [Гаити]», – прокомментировала в понедельник визит пресс-секретарь Белого дома Джен Псаки. После этого, ограничившись отправкой специального представителя для помощи в проведении расследования, администрация сообщила об укреплении охраны посольства в Гаити, что больше напоминает поведение не хозяина, а заложника ситуации, оказавшегося в осажденной крепости и готовящегося к любому развитию событий.
