Сильная немецкая армия может создать раскол в Европейском союзе. В то время как Берлин планирует развивать военный потенциал только совместно с союзниками, для восточных соседей по ЕС военное лидерство ФРГ скорее станет преградой, нежели преимуществом.
Какую глобальную роль играет Германия? Четвёртая экономика мира, которая по объему экспорта товаров уступает только Китаю и США. Безусловный лидер и локомотив ЕС, который вывел союз из долгового кризиса в 2010 году, взял на себя основную тяжесть миграционного кризиса в 2015, сформировал компромиссную для стран-членов программу по преодолению пандемии в 2020.
Тем не менее в последние годы становится всё очевиднее, что сильной державе недостаточно развитой экономики и регионального политического лидерства, а значение военного фактора не снижается. Когда Spiegel спросил канцлера Олафа Шольца «Вы пацифист?», тот без замедлений ответил отрицательно и добавил, что в «современном мире необходимо обеспечивать собственную безопасность, обладая достаточной обороноспособностью». Бывший министр иностранных дел и лидер партии «Зелёные» Йошка Фишер, поддержавший в 1999 году бомбардировку Югославии, последние несколько лет призывает Германию «отказаться от инстинктивного пацифизма».
Однако может ли Германия позволить себе активную военную стратегию? По заявлению инспектора сухопутных сил Альфонса Майса, «бундесвер фактически беспомощен». Согласно декабрьскому докладу министерства обороны, только 70 процентов самолётов и 40 процентов вертолётов находились в боевой готовности. Низкая эффективность министерства обороны, скромные результаты продолжающейся больше десяти лет реформы бундесвера, плохое оснащение военнослужащих – постоянные темы заголовков в немецких СМИ.
Масло в огонь подливают несостоятельные военные миссии Германии за рубежом. В 2021 году после вывода американских войск из Афганистана бундесвер не смог продолжить операцию самостоятельно, был вынужден незамедлительно её окончить и столкнулся с трудностями при эвакуации военнослужащих. В ходе вывода французского контингента из Мали становится ясно, что в Африке бундесвер действует по схожему сценарию.
До последних месяцев Берлин не рассматривал военную сферу в качестве отдельного направления политики, а бундесвер регулярно попадал под влияние других внутриполитических проблем. Когда в Германии на фоне миграционного кризиса усиливались ультраправые движения, в бундесвере начали выискивать неонацистские группировки. В рамках активной гендерной политики министерство обороны стремилось повысить долю женщин в вооружённых силах. «Бундесвер – внутриполитический проект с внешнеполитическим измерением», – считает историк Зёнке Найтцель.
Казалось, что всё может измениться после 24 февраля. Спустя два дня в эмоциональном выступлении перед бундестагом канцлер Олаф Шольц объявил о «поворотном моменте» в немецкой политике безопасности, пообещал поднять военные расходы минимум до 2 процентов от ВВП и создать оборонный фонд размером 100 миллиардов евро. Рейтинги Шольца и его Социал-демократической партии взлетели. Подтверждением популярности канцлера стала победа СДПГ на выборах в земле Саар, где партия получила абсолютное большинство в ландтаге и смогла в одиночку сформировать правительство.
На недолгое время идея перевооружения Германии казалась панацеей для немецкой оборонной политики. Благодаря новому бюджету бундесвер смог бы укрепить немецкий ВПК и закупить у союзников необходимую технику. Информация о проблемах миссии в Мали терялась на фоне новостей о конфликте на Украине, который продолжает заполнять всё информационное пространство. Забыв о пацифистском имидже Германии, эксперты, журналисты, оппозиция и даже члены правительства начали требовать от канцлера одобрить поставки тяжёлого вооружения на Украину. Основным сторонником предоставления Киеву немецких танков и других наступательных боевых систем стала министр иностранных дел Анналена Бербок – первый за двадцать лет лидер немецкого МИД от «Зелёных» после Йошки Фишера. Партия «Зелёные» известна пацифистским и миролюбивым настроем, однако её лидеры вновь входят в историю как последователи жёстких военных инициатив.
Спустя два месяца эмоции утихли, а амбициозные планы так и не получили никакой конкретики. Для общественности остаётся загадкой, как правительство будет проводить перевооружение, как это коснётся немецкого ВПК и какая именно техника будет закупаться у партнёров. Молчание канцлера раздражает избирателей: уже более 60 процентов немцев считают Шольца недостаточно уверенным лидером.
На фоне падающих рейтингов канцлера возникает логичный вопрос: а нужен ли вообще немцам сильный бундесвер? Спор о поставках на Украину немецкого тяжёлого вооружения расколол общество: на середину апреля, когда решение ещё не было принято, 43 процента немцев однозначно поддерживали поставки, а около трети населения не могли дать точный ответ.
Единства по поводу будущей оборонной политики в правительстве также нет. Глава фракции СДПГ Рольф Мюцених заявил, что некоторых политиков «волнует нечто большее, чем вопросы безопасности Германии». Социал-демократ намекает на то, что национальным интересам в Германии нередко предпочитают узкопартийные. Когда в начале апреля входящая в правящую коалицию Свободная демократическая партия не поддержала законопроект СДПГ об обязательной вакцинации для граждан старше 60 лет, конфликтный потенциал в правительстве стал очевиден. В будущем он повлияет на оборонную политику.
Сильная немецкая армия может создать раскол в Европейском союзе. В то время как Берлин планирует развивать военный потенциал только совместно с союзниками, для восточных соседей по ЕС военное лидерство ФРГ скорее станет преградой, нежели преимуществом. Последние годы Польша стремится стать военным центром европейской части НАТО и главным трансатлантическим партнером США в оборонной сфере. Когда в Германии развернулась дискуссия о будущем ядерного оружия США на территории ФРГ, в Польше сразу сообщили о готовности разместить американские бомбы. Подписанный в марте закон о защите отечества предполагает резкое увеличение состава и повышение финансирования польской армии. Штаб-квартира европейского командования вооружённых сил США находится в Штутгарте, однако Варшава сделает всё, чтобы она переехала на Восток.
Кроме тактических задач Берлину предстоит ответить на важнейший долгосрочный вопрос: как будет выглядеть новая внешнеполитическая стратегия, в которой возрастает военный фактор? Современный международный имидж Германии определяют западные ценностные установки. Опираясь на инструменты мягкой силы, Берлин распространяет либеральные постулаты и видит в этом свою роль на мировой арене. Правительство поддерживает разветвлённую систему образовательных, культурных и научных программ, отдельные околопартийные фонды ежегодно тратят до 115 миллионов евро на работу зарубежных представительств, а на основе активного экспорта и сети внешнеторговых палат Берлин исповедует принцип «изменение через торговлю». Как показывают остановка проекта «Северный поток – 2», ухудшающиеся отношения с Китаем и трудности при сотрудничестве с арабскими странами, в дихотомии ценностей и интересов Берлин часто отдаёт предпочтение ценностным установкам.
Рост военной составляющей не будет означать отказ от ценностной политики. Анналена Бербок в своём ведомстве уже ведёт работу над новой стратегией безопасности, чтобы действовать с «ценностным компасом в руках». Военная стратегия, в которой либерализм берёт верх над реализмом, отсылает к печальному опыту американских гуманитарных интервенций в Югославии и на Ближнем Востоке.
Сценарий, в котором Германия стремится полноценно возродить свою военную силу, будет дорого стоить. Берлин будет вынужден постоянно повышать военные расходы, что станет особенно трудно в условиях высокой инфляции и снижающегося экономического роста. Опыта Афганистана и Мали, где бундесвер всегда играл второстепенную роль, будет недостаточно. В отличие от немецких политиков, американский истеблишмент привык к тому, что их страна всё время ведёт региональные войны, а силовой метод является одним из возможных инструментов решения конфликтов. Элиты в Германии, напротив, воспитаны на трагической памяти о двух мировых войнах и полном контроле над национальной безопасностью со стороны США.
На деле оборонный бюджет, скорее всего, будет потрачен на закупку американской техники, что только снизит военно-политическую самостоятельность Германии. Инициатива по перевооружению не повысит региональное или глобальное значение Германии, а погрязнет во внутриполитических спорах и межпартийных конфликтах.
______
Источник — Клуб “Валдай”
