Визит Реджепа Тайипа Эрдогана в Саудовскую Аравию стал ещё одним шагом на пути примирения Турции со странами Ближнего Востока. Проводимая турецким руководством политика «неоосманизма» привела к значительным противоречиям с ключевыми региональными игроками. Силовая компонента, активно проявившаяся в 2019-2020 годах, только усилила конфликт, так что Турция оказалась практически в изоляции в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Осознание пределов силовой политики, необходимость решения внутренних экономических проблем на фоне предстоящих в следующем году всеобщих выборов, а также общая нестабильность на мировых рынках подтолкнули турецкое руководство к необходимости начать нормализацию отношений и снизить градус военной напряжённости.
28 апреля президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган совершил визит в Саудовскую Аравию, где встретился с королём Сальманом бен Абдель Азизом и наследным принцем Мухаммадом бен Салманом. Это первый визит Эрдогана в королевство и первая встреча между лидерами с 2017 года. После убийства журналиста Джамаля Хашогги в саудовском консульстве в Стамбуле в 2018 году между Турцией и Саудовской Аравией произошел серьёзный конфликт.
Визиту предшествовало урегулирование этого вопроса: 7 апреля турецкий суд передал дело о 26 саудовских подданных, осуществивших операцию по убийству журналиста, в саудовские суды. Турция сыграла важную роль в деле Хашогги, поскольку начала активное расследование дела. В то же время для наследного принца Саудовской Аравии это крайне чувствительный вопрос, ведь после дела Хашогги от него отвернулось большинство западных стран. Противоречия с Западом только усилились после того, как президент США Джо Байден разрешил опубликовать доклад ЦРУ, утверждавший, что наследный принц лично одобрил операцию по убийству журналиста.
Дело Хашогги, однако, лишь проявило ранее существовавшие идеологические и геополитические противоречия между странами: правящая партия Турции ПСР близка движению Братьев-мусульман, а на Ближнем Востоке Турция чаще всего поддерживает исламистов, исповедующих схожие идеи (например, в Ливии, Египте, Тунисе). В Турции движение пользуется широкой поддержкой среди сельского населения и сторонников дальнейшей исламизации страны. Саудовская Аравия вместе с ОАЭ, наоборот, выступают противником Братьев-мусульман, видя в них деструктивную мобилизационную силу, ярко проявившую себя в период арабской весны, – тогда движение поддержало революционные выступления. По этой причине в региональных конфликтах Турция и арабские страны поддерживают противоположные стороны. Политические и идеологические противоречия со временем перешли и в экономическую плоскость – в 2020 г. Саудовская Аравия начала бойкот турецких товаров, что нанесло серьёзный урон турецкой экономике, так что Анкара даже обратилась с жалобой в ВТО.
Однако с 2021 года президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган начал постепенно восстанавливать отношения с соседями и был вынужден ограничить использование ресурсоёмких инструментов внешней политики, чему есть ряд причин.
Во-первых, в Восточном Средиземноморье против Турции фактически сформировалась коалиция, стремящаяся ограничить агрессивную внешнюю политику соседа – дальнейшее продвижение было бы сопряжено для Турции с новыми проблемами, а не выгодами. В 2020 году ОАЭ и Саудовская Аравия интенсифицировали сотрудничество с Грецией и Кипром. Страны провели несколько совместных военных учений. В мае 2020 года Греция, Кипр, Египет, ОАЭ и Франция даже выступили с совместным заявлением, осуждающим отправку турецких буровых судов в кипрские воды, нарушение турецкой авиацией воздушного пространства Греции, а также турецкое вмешательство в конфликт в Ливии. В том же году ОАЭ и Греция подписали соглашение о стратегическом партнёрстве и соглашение о сотрудничестве в сфере внешней политики и обороны. Подписание Авраамских соглашений между арабскими странами и Израилем летом-осенью 2020 года окончательно перекрыло путь Турции на Ближний Восток. Таким образом, против Турции фактически сформировалась коалиция, состоявшая из Греции, Кипра, Израиля, Египта, ОАЭ и Саудовской Аравии.
Это стало ответом на крайне активную турецкую региональную политику после арабской весны. Тогда Турция начала воплощать в жизнь концепцию «неоосманизма» – продвижения турецкого влияния в бывшие страны Османской империи с целью превращения в новую региональную державу. Эта политика включала в себя активное вмешательство во внутренние дела стран Ближнего Востока и Северной Африки: в Египте, Тунисе и Ливии Турция активно поддерживала исламистские партии, а в Сирии фактически попыталась осуществить смену режима через подконтрольные группировки.
Анкара выстроила сеть баз для проецирования силы по всему региону. Её военные объекты появились в Катаре и Сомали. Турция также взяла в аренду на 99 лет суданский остров Суакин (впоследствии Анкара заявила, что лишь хочет восстановить там руины эпохи Османской империи и построить гражданскую инфраструктуру). В рамках неоосманской политики Турция также начала дипломатическое «наступление» на африканские страны – сейчас она обладает наибольшей сетью диппредставительств на континенте, а президент Эрдоган посетил более 30 африканских стран – больше, чем кто-либо другой из мировых лидеров.
Со временем турецкая региональная политика стала приобретать всё большую силовую компоненту, достигшую пика в 2019-2020 гг., когда Турция фактически спасла от поражения Правительство национального согласия в Ливии, поддержала Азербайджан во Второй Карабахской войне и остановилась в шаге от столкновения с Грецией по вопросу о морских границах.
Второй причиной, по которой турецкое руководство решило пойти на примирение, является экономическая ситуация. Перед грядущими в июне 2023 года всеобщими выборами ПСР необходимо вернуть поддержку части прогрессивного электората, проживающего в городах, – улучшение экономической ситуации является одним из решений. Турецкая экономика переживает кризис, а лира всё больше обесценивается по отношению к доллару. Инвестиции стран Залива, стимулируемые высокими ценами на нефть, могут поддержать турецкую экономику в сложный период и стабилизировать курс национальной валюты. Так, в ноябре 2021 года после визита наследного принца ОАЭ Мохаммеда бен Зайда в Анкару, ОАЭ объявили о создании фонда в размере 10 млрд долл. для инвестиций в турецкую экономику.
Наконец, общая нестабильность на мировых рынках, начавшаяся в эпоху пандемии, также толкает турецкого президента к проведению более сдержанного курса, особенно в связи с угрозой продовольственной безопасности на фоне украинского конфликта.
Нынешние изменения в турецкой внешней политике можно описать метафорой «синусоиды». Под давлением обстоятельств происходит возврат к курсу 2000-х годов, когда внешняя политика страны больше опиралась на мягкую силу, дипломатию и экономические интересы. После арабской весны им на смену пришла концепция «неоосманизма», характеризовавшая политику Турции на протяжении последних 10-12 лет. Сейчас её силовая компонента ограничивается – Турция смогла добиться успехов с помощью силовой политики, но в дальнейшем использование военного потенциала будет вести к большим потерям (ЕС и США уже угрожали Турции новыми санкциями из-за конфликта с Грецией). По всей видимости, в ближайшем будущем к силовому решению Турция будет прибегать лишь в вопросах, напрямую связанных с её национальной безопасностью, как например, в случае с недавно начатой операцией против курдских сил на севере Ирака.
Визит Эрдогана в Саудовскую Аравию стал ещё одним шагом Турции на пути к примирению с региональными союзниками. В перспективе могут быть налажены отношения и с Египтом: 29 апреля египетский оппозиционный телеканал Мекамелин, выступавший против нынешнего руководства страны, объявил, что закрывает свои турецкие офисы «в виду обстоятельств, которые всем хорошо известны». Синусоида турецкой внешней политики преодолевает нулевую отметку и вновь возвращается к положительным значениям.
