Когда мы говорим о правовых механизмах конфискации — активов или доходов от суверенных активов — ключевым является принцип юрисдикционного иммунитета государств. Он закреплен в Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств 2004 г., отражающей нормы обычного международного права.

Эти нормы защищают суверенные активы государств, и их изъятие без согласия владельца является серьезным нарушением международного права.

Передачу доходов от замороженных активов также можно считать косвенной конфискацией. И это оценка разделяется международными акторами. Даже депозитарии — например, Euroclear, — признают, что конфискация не только активов, но и их доходов делает их крайне уязвимыми в судах и наносит серьезный удар по репутации. Они понимают, что такое решение будет легко оспаривать.

Есть и второй аспект. Суверенные активы формируются из доходов налогоплательщиков, а значит, передача средств или доходов от них — нарушение прав граждан этих стран. Здесь возникает прямая связь с Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

Отдельно нужно сказать о механизме так называемого «репарационного кредита», предложенного Еврокомиссией. В нынешнем виде это не косвенная, а фактическая конфискация в обход международного права.

Механизм построен таким образом, что ЕС заранее понимает: условие возврата кредита — выплата Россией «репараций» — никогда выполнено не будет. А, значит, средства, находящиеся в замороженном виде в ЕС, будут сокращаться, и объем этого кредита станет прямой конфискацией. Понимать такие юридические и экономические последствия в Европе обязаны.

Теперь о возможностях оспаривания. Гипотетически Россия может попытаться подать иск в Международный суд ООН, поскольку меры по конфискации нарушают Устав ООН и нормы международного права.

Можно обратиться в национальные суды стран, где находятся активы, например, Бельгии или Люксембурга, но перспективы здесь слабые. Могут быть задействованы механизмы международного арбитража, если это предусмотрено двусторонними инвестиционными соглашениями.

Однако ключевой инструмент — национальный. У России есть средства на счетах типа «С», где хранятся активы иностранных компаний, в том числе европейских. Указ президента № 442 допускает возможность изъятия этих средств.

По сумме обсуждаемый «репарационный кредит» ЕС (около $180–190 млрд) сопоставим с объемом средств на таких счетах. То есть у России есть возможности для симметричных мер, и правовая база под них создана.

Риски для западных стран огромны. Главный — инвестиционно-правовой. Если ЕС утрачивает статус надежной, предсказуемой, юридически защищенной финансовой гавани, то откуда он собирается привлекать инвестиции?

Любые действия, связанные с заморозкой, конфискацией или завуалированными механизмами изъятия средств подрывают доверие международных инвесторов — из Азии, с Ближнего Востока и из других регионов.

Всем очевидно: как ни назови механизм, по факту это отъем средств у неугодных. А неугодным завтра может стать любой. Гарантия сохранности средств исчезает, инвестиционный климат рушится.

Если говорить о примерах компенсаций: важный прецедент — дело Ирана против США в Международном суде ООН, завершившееся в 2023 г. Суд частично удовлетворил иск Ирана, признав обязанность США выплатить компенсацию за незаконную заморозку активов.

Согласно решению, стороны должны согласовать сумму в течение 2 лет. Но исполнение решения пока не подтверждено. То есть прецедент есть, но говорить о действенности международно-правовых механизмов рано.

Что будет дальше? 

Прогнозировать крайне сложно. Мы пытаемся рассуждать, исходя из здравого смысла и интересов европейских государств, их финансового сектора, бизнеса, граждан.

Но сегодняшняя европейская бюрократия действует вне логики экономического расчета. Она игнорирует репутационные риски и потенциальный ущерб собственным налогоплательщикам и финансовым институтам. Ее решения продиктованы узкополитическими интересами, которые не совпадают с интересами европейских стран как государств.

Поэтому исключать конфискацию нельзя. Ущерб будет колоссальным — и для депозитариев, и для финансовых рынков. Но это, похоже, уже не является для Еврокомиссии аргументом. Ситуация нестабильная и турбулентная.

ЕС использует подобные инициативы как инструмент давления, в том числе чтобы осложнить мирные переговоры и играть в собственную политическую игру. Любой сценарий дальнейшего развития событий сегодня равновероятен.

Впервые опубликовано деловым журналом «Эксперт»: Екатерина Арапова. «Как схема ЕС по использованию российских активов рушит международное право»