Поскольку два главных события последней недели в жизни США – празднование Рождества и «один на поколение» снежный шторм – вряд ли будут иметь существенные политические последствия, появляется время, чтобы обратить внимание на незаслуженно потерявшей в информационном пространстве сюжет с «Файлами Твиттера» (Twitter Files) – серию публикаций, раскрывающих «внутреннюю кухню» этой социальный сети.
Что такое «файлы Твиттера»?
«Файлы Твиттера» представляют собой серию публикаций ряда журналистов, подготовленных на основе предоставленных им скриншотов, имейлов, внутренней переписки сотрудников Твиттера и раскрывающих процесс принятия решений при цензурировании информации. На данный момент появилось десять материалов (полный список и ссылки см. ниже) от пяти публицистов: Мэтта Таибби, Бэри Вайсс, Ли Фэнга, Майкла Шелленбергера и Дэвида Цвайга. Тексты представляют из себя серию «твитов» и содержат пересказ изученных документов с вставками оригиналов в качестве иллюстраций (но не обнародование всех оригиналов, как это делает «Викиликс»). Как отметил Мэтт Таибби, последнее было необходимо, чтобы избежать непреднамеренного раскрытия персональных данных сотрудников. При этом авторы подчеркивают, что в своей работе они не были ни в чём ограничены за исключением требования первоначальной публикации материалов в самом Твиттере.
В целом, появление таких разоблачение стало результатом фееричного пребывания на посту гендиректора соцсети Илона Маска, официально вступившего на этот пост 27 октября. Придя с лозунгом «освободить птичку», Маск уже успел разозлить всех: либералов из-за возвращения в Твиттер «конспирологов», консерваторов из-за отказа отменить цензуру полностью, известных пользователей из-за безуспешной попытки монетизировать «синюю галочку», СМИ из-за бана ряда журналистов, собственно сотрудников Твиттера из-за массовых увольнений, своих бизнес-партнеров из-за негативного влияния на его другие компании (в первую очередь – «Тесла») и, конечно, т.н. «глубинное государство» из-за сначала непрерывной критики, а теперь и публикации разоблачений. Поэтому неудивительно, что в нашумевшем опросе большинство проголосовало за то, чтобы Маск покинул пост руководителя соцсети, что бизнесмен пообещал сделать, как только найдет «человека, достаточно глупого, чтобы взяться за эту работу».
Тем не менее, в этом хаосе, используя слова Таибби, приоткрылось на короткое время окно возможности, чтобы «как можно быстрее и как можно глубже занырнуть» в документы, описывающие происходящее с Твиттером в последние годы. И, как заметил Маск, «практически все конспирологические теории, которые существовали вокруг Твиттера, оказались правдой».
Теневая цензура в Твиттере
Как рассказала Бэри Вайсс, помимо происходящего у всех на виду бана аккаунтов, в Твиттере была разработана целая система «теневого бана» или, на сленге компании, «фильтрации видимости». Она включает множество инструментов по ограничению обнаружения аккаунтов и отдельных твитов, ранжирования по популярности, а также поиска по хэштегу. Оборотная сторона этого описана в материале Ли Фэнг и подразумевает «подсвечивание» или занесение в «белые списки» правильных аккаунтов (в данном случае – созданных Пентагоном). Особенность «фильтрации видимости» заключается в непрозрачности правил, которые, как показывают многочисленные примеры в «Файлах Твиттера», менялись по необходимости.
Занималась «теневым баном» «команда по стратегическому ответу и глобальной эскалации» («Strategic Response Team – Global EscalationTeam», SRT–GET), обрабатывающая до 200 кейсов в день. Наиболее резонансные случаи поднимались на уровень выше к группе лиц, следящей за выполнением политики по модерации («Site Integrity Policy, Policy Escalation Support», SIP–PES) и включающей высшее руководство компании.
При этом «Файлы Твиттера» описывают весьма нюансированную картину принятия решений о таком цензурировании.
Культура Твиттера
С одной стороны, в них отчетливо показана культура организации, с чёткими (либеральными) ценностями и политическими (ориентированными на демократическую партию) убеждениями. Баны консервативных аккаунтов даже во внутренней переписке компании считались естественными и не подвергались сомнению с точки зрения нарушения свободы слова, а обсуждаемые запросы по цензурированию почти исключительно исходили от демократов. «Изучив весь чат «Слэка», посвящённый модерированию в условиях выборов, мы не увидели ни одного запроса от избирательной кампании Трампа, Белого дома Трампа или республиканцев в целом, – отметилМэтт Таибби, описывая ситуацию накануне выборов 2020 года. – Мы действительно искали. Они могут существовать: нас в этом уверяли. Однако, здесь мы их не обнаружили». Но это и не удивительно, учитывая, например, что 96,4 – 99,7% пожертвований сотрудников Твиттера в 2018-2022 годах приходилось на избирательные кампании демократов.
Именно давлением со стороны авторитетных представителей «либеральных кругов» Майкл Шелленбергер объясняет решение о бане Трампа. При этом ему попалось только одно сообщение с сомнениями в происходящем от сотрудника низкого уровня во второстепенном чате «Слэка». Зато, пишет Бэри Вайсс, руководству компании приходилось проводить конференц-звонки с разъярёнными сотрудниками, объясняя, почему аккаунт президента до сих пор не удален.
Взаимодействие с государственными ведомствами
С другой стороны, опубликованные материалы подробно показывают взаимодействие Твиттера с государственными структурами, по запросу которых происходила модерация контента. Помимо собственно сотрудников на ответственных постах, имеющих в своей биографии сотрудничество с ФБР или ЦРУ (один из них, например, до последнего пытался помешать появлению текущих разоблачений), «у Твиттера было так много контактов с таким большим количеством госорганов, что служащие начинали путаться», – отмечает Таибби, приводя примеры из внутренней переписки: «Сегодня у нас Пентагон, а завтра ФБР? Это будет еженедельный звонок или ежемесячная видеоконференция?».
Своеобразными воротами между госструктурами низшего уровня и Твиттером является Рабочая группа по иностранному влиянию (ForeignInfluence Task Force, FITF) – структура, созданная внутри ФБР в 2016 году под предлогом борьбы с «иностранным вмешательством». С тех пор она разрослась до 80 человек и начала аккумулировать и перенаправлять Твиттеру запросы от полицейских, местных правительств и медиа, имевших все меньше отношения к международным делам. Помимо FITF, Твиттер поддерживал регулярные контакты с «Center forInternet Security» (субподрядчик Министерства внутренних дел) через специально созданный для этих целей портал «Partner Support Portal». О помощи Твиттера в проведении информационно-психологических операций Пентагона за рубежом рассказывает материал Ли Фэнга. По его словам, американская соцсеть продвигала «обширную сеть фейковых аккаунтов и скрытой пропаганды» в различных странах, выдаваемую за местных активистов. Дэвид Цвайг описывает давление на Твиттер со стороны администрации Байдена, которая «требовала» более активной блокировки аккаунтов, распространявших, возможно, и правдивую, но подрывающую текущую политику государства информацию о коронавирусе.
Не всегда, впрочем, такое сотрудничество проходило гладко. Как отмечает Шелленбергер, иногда руководство Твиттера отказывалось предоставлять информацию без надлежащего юридического основания, настаивало на «низкой активности» связанных с Россией аккаунтов, несмотря на требовательные запросы подтвердить обратное, а также просило предоставить дополнительные доказательства перед блокированием аккаунтов, якобы связанных с иностранным влиянием. Тогда в ход шли такие уловки как предоставление отдельным сотрудникам Твиттера «статусного» доступа к секретной информации, прямая оплата дополнительного времени сотрудников, занимавшихся обработкой таких запросов, а также создание необходимого информационного фона, влияющего на принятие желательных для госструктур решений. Последнее, в частности, использовалось при блокировке распространения информации о ноутбуке Хантера Байдена (на котором содержались доказательства коррупции на тот момент кандидата от демократической партии Джо Байдена).
Использование «российского вмешательства» во внутриполитической борьбе
В сентябре-октябре 2020 года, когда ФБР уже было известно о ноутбуке и содержимом его жесткого диска, а широкой общественности ещё нет, Аспенский форум по безопасности провёл «учения» с участием представителей соцсетей и ведущих СМИ под названием «Утечка о Буризме». В ходе многодневного семинара отрабатывался алгоритм действий в случае «гипотетического» получения и публикации иностранными хакерами информации, компрометирующей «одного из кандидатов», с целью влияния на исход выборов США. Одновременно с этим на случай подобного вмешательства в Твиттере был создан закрытый канал коммуникации с ФБР, а также «виртуальный командный центр» для координации действий между всеми социальными сетями, ФБР и Офисом Директора по национальной разведке.
В результате, когда в октябре появилась первая публикация о содержании ноутбука, ответственный за модерирование в Твиттере Йоэль Рот во внутренней переписке отметил, что данные материалы «не являются прямым нарушением какого бы то ни было [правила]», но «выглядят как нечто похожее на операцию по целенаправленному сливу информации». А позже он признал: «Я не был полностью уверен в правильности удаления этого контента в Твиттере. Но у меня в голове сработал каждый детектор, настроенный на распознавание хакерской операции APT28» («APT28» американские разведслужбы называют хакерскую группировку, ассоциированную с российским правительством). Когда сотрудники Твиттера уже запрограммированы на поиск «русского следа» во всем вокруг, для принятия «правильного решения» достаточно самой малости: публикаций в СМИ со ссылкой на неназванные правительственные источники указаний «определённые связи ноутбука с Россией».
Вместо заключения
«Файлы Твиттера» приоткрывают завесу в мир взаимодействия американских госорганов и соцсетей (в документах регулярно встречаютсяотсылки к совместным мероприятиям со всеми тех-гигантами), направленного на конструирование информационного пространства для достижения задач данных структур. Они фокусируются на периоде после 2016 года и наглядно показывают, каким образом современные технологии позволили ужесточить контроль над общественными процессами без необходимости принятия дополнительных законов наподобие PATRIOT Act.
Разоблачения раскрывают конкретные кейсы, но попутно затрагивают целую палитру проблемных вопросов современного американского общества: склонность либеральных кругов к авторитарным методам, использование борьбы с внешней угрозой для внутриполитических целей, полное отсутствие общественного контроля над силовыми ведомствами и их ответственности при обнаружении нарушений, всевластие Интернет-компаний и их воздействие на политические процессы.
К сожалению, все вышеперечисленные тенденции означают, что влияние данных материалов на реальное положение дел, скорее всего, будет минимально. Либеральные СМИ либо полностью их игнорируют, либо представляют как очередную «конспирологическую теорию», либо призывают не делать обобщающих выводов на основании отдельных кейсов. ФБР уже охарактеризовало публикации как «скармливание американской общественности заведомо ложной информации». Либеральная общественность уже бросилась «отменять» всех причастных и призывает покидать Твиттер, испорченный Илоном Маском, бойкотировать автомобили «Тесла», а также пристыжает компании, продолжающие рекламировать в данной социальной сети. Авторов публикаций уже заклеймили как «одиозных» фигур, участвующих в пиар-кампании самого богатого человека на планете. Единственные, кого заинтересовали разоблачения, стали консервативные медиа и отдельные республиканцы, которые получили дополнительные аргументы в своей бесконечной борьбе с демократами и либеральными ценностями.
В целом, когда одна половина страны закрывает глаза и затыкает уши, чтобы не замечать нарушения «своего лагеря», а другая думает, как бы использовать разоблачения этих нарушений в политической борьбе без малейшего намека на системный подход, выигрывают профессиональные карьерные госслужащие госучреждений (т.н. «глубинное государство»), процветающее в расколотом обществе, где отсутствует большинство, необходимое для серьёзных реформ.
Опубликованные материалы под рубрикой «Файлы Твиттера»:
Часть один: борьба с распространением истории о ноутбуке Хантера Байдена (Мэтт Таибби, 2 декабря)
Часть два: тайные черные списки Твиттера (Бэри Вайсс, 8 декабря)
Часть три: предыстория бана Дональда Трампа (Мэтт Таибби, 9 декабря)
Часть четыре: принятие решения о бане Дональда Трампа (Майкл Шелленбергер, 10 декабря)
Часть пять: бан Дональда Трампа (Бэри Вайсс, 12 декабря)
Часть шесть: Твиттер и ФБР (Мэтт Таибби, 16 декабря)
Часть семь: ФБР и ноутбук Хантера Байдена (Майкл Шелленбергер, 19 декабря)
Часть восемь: Твиттер и информационно-психологические операции Пентагона (Ли Фэнг, 20 декабря)
Часть девять: Твиттер и другие государственные ведомства (Мэтт Таибби, 24 декабря)
Часть десять: Твиттер и ковид (Дэвид Цвайг, 26 декабря)
