Сценарии противостояния США и КНР: последствия для России

Доклад

09.06.25

Сценарии противостояния США и КНР: последствия для РоссииПод редакцией Андрея Сушенцова и Андрея Безрукова, МГИМО МИД России

1. Военные и экономические приоритеты США необратимо смещаются из Европы в Азию. Сдерживание и отбрасывание Китая — долгосрочный курс внешнеполитической стратегии Вашингтона, а не одномоментный всплеск внимания к региону. 2/3 корабельного состава ВМС США развёрнуты в АТР, Вашингтон активно наращивает военную инфраструктуру «второй островной дуги» (Гуам, Палау) для противостояния с КНР.

2. США рассматривают Украинский кризис как конфликт «в тылу». Европа демонстрирует слабый рост, в то время как Восточная и Юго-Восточная Азия сохраняют высокие темпы развития — на уровне 3–6 % в год. США рассматривают Китай как стратегического конкурента расположенного в ключевом регионе мира и способного мировое захватить первенство. Это побуждает США провоцировать Пекин на конфронтационные действия с целью отстранить от него соседей и союзников.

3. Зависимость Китая от морской торговли — его стратегическая уязвимость. Структура внешней торговли КНР ориентирована на морской транспорт и зависит от двух узких морских проливов. Через Малаккский пролив идёт до 80% импортной нефти и до 60% всего морского товарооборота.

4. Российский экспорт в АТР высоко зависим от морской логистики. Свыше половины российского экспорта нефти, угля, зерна и металлов в Азию идёт морем; любые сбои или рост страховых ставок могут быстро привести к потере рентабельности. В марте 2025 года, из-за обострения ситуации в Красном море, страхование судов стало стоить до 2% от цены самого судна, а после январских санкций США фрахт ESPO-танкеров для Китая вырос до $6–7,5 млн за рейс.

5. Без масштабных инвестиций возможности железнодорожных коридоров в Евразии ограничены. Существующие в Евразии железнодорожные маршруты обладают низкой пропускной способностью (не более 2 млн ДФЭ в год). Без масштабных инвестиций в 2025–2030 гг. «земля» не станет замещением «морю».

6. Кризис вокруг Тайваня несёт в себе угрозу глобальной рецессии, сопоставимой с финансовыми шоками начала XXI века. На Тайвань приходится около 60% мирового производства микросхем и свыше 90% высокотехнологичных чипов, используемых в автомобилестроении, медицинской технике и оборонной промышленности. Блокада или военное вмешательство приведут к падению мирового ВВП на 5–10%, вызвав каскадное прекращение производственно-сбытовых цепочек в ключевых отраслях.

7. Для России переход на расчёты в национальных валютах и интеграция с азиатскими платформами — новая геоэкономическая реальность. В 2025 году объём трансграничных платежей в юанях достиг исторического максимума; НБК активно развивает CIPS и QR-эквайринг UnionPay в странах Юго-Восточной Азии. Доля национальных валют в расчётах между Россией и Китаем уже превышает 95 %, а риски блокировки SWIFT делают возврат к западной платёжной архитектуре невозможным. России необходимо укреплять собственную технологическую платформу, чтобы сохранить автономию и не попасть в зависимость.

Приветствие председателя совета директоров ГК «Дело» С.Н. Шишкарёва

Дорогие читатели!

Хочу представить вашему вниманию аналитический доклад, подготовленный экспертами МГИМО. Он будет интересен всем, кто следит за фундаментальной перестройкой мировой экономики и логистики. Ни у кого нет сомнений, что геополитика оказывает всё более заметное влияние на экономические отношения. Нас не удивляют санкции, тарифные барьеры и даже силовые методы как инструменты борьбы за рынки. Мы, как один из крупнейших транспортно-логистических холдингов России с широкой международной деятельностью, наблюдаем это каждый день.

Экспертный доклад позволяет не только оценить возможные сценарии противостояния КНР и США, но и взглянуть на риски для России в этом контексте: насколько наша внутренняя транспортная сеть устойчива к стрессам, каков её потенциал в случае дезорганизации морской торговли в Восточной Азии.

Стратегическая роль транзитного потенциала России кратно вырастет, если США и КНР пойдут на эскалацию конфликта. Евразийский сухопутный мост может стать альтернативой морским маршрутам. Однако, чтобы воспользоваться этим «окном возможностей», необходимо устранить целый ряд критических, прежде всего, инфраструктурных ограничений.

Первое и ключевое ограничение — это железнодорожные погранпереходы на российско-китайской границе. Сегодня суммарный объём контейнерных перевозок по евразийским маршрутам составляет не более 3% от общего азиатского контейнерооборота. Без серьёзного расширения этих переходов Россия не сможет принять даже малую часть грузов, которые потенциально могли бы быть перенаправлены с моря на сушу.

Второе — пропускная способность Восточного полигона. Без строительства дополнительных путей, обходов, электрификации участков, развития станций под длинные и тяжёлые составы любые улучшения на границе могут оказаться бесполезными.

Третье — подвижной состав. Сейчас вагонов в системе достаточно, но рост объёмов может привести к дефициту. Это ударит не только по транзиту, но и по внутренним перевозкам, и по двустороннему товарообороту с Китаем. Особенно учитывая, что контейнерные грузы — это, как правило, продукция с высокой добавленной стоимостью, которая в том числе является основой российского несырьевого неэнергетического экспорта.

Четвёртый фактор — «бесшовность» внешней торговли, цифровая совместимость. Даже при наличии путей и вагонов, скорость транзита будет ограничена, если не устранить административные барьеры: таможенные досмотры, фитосанитарный контроль и другие процедуры. Здесь важно переходить к цифровой синхронизации, системе «единого окна» и взаимному признанию документации.

Северный морской путь, о котором часто говорят как об альтернативе маршрутам через Суэц и Малаккский пролив, пока остаётся нишевым. В 2024 году по нему прошло лишь 37,9 млн тонн — менее 0,3% мировой торговли. А крупнейшее судно ледового класса, прошедшее по Севморпути, вмещает менее 5 тыс. ДФЭ, тогда как через Суэц ходят суда по 20–24 тыс. ДФЭ. Высокая себестоимость доставки делает маршрут экономически неконкурентоспособным без государственных субсидий.

Россия активно продвигает развитие международного транспортного коридора «Север – Юг». Его пропускная способность сегодня – до 500 тыс. ДФЭ в год, и дальнейшее развитие ограничено инфраструктурой в Иране — прежде всего на участке Решт – Астара, и стоимостью перевозки по иранской железнодорожной сети.

На фоне этих рисков важно иметь в виду и возможности для нашей страны, делать это с позиции национальных интересов, устойчивости нашей экономики и развития транспортного суверенитета. Нашими совместными усилиями мы в состоянии превратить евразийские сухопутные маршруты в коридор, вмещающий 10% грузов, ранее проходивших по уязвимым морским маршрутам.

Уверен, что представленное исследование будет способствовать углублённому профессиональному обсуждению и ляжет в основу практических шагов по повышению устойчивости и эффективности транспортной системы России в условиях нарастающей геоэкономической турбулентности.

С уважением,

Сергей Шишкарёв

1. Время на стороне Пекина

Напряженность в отношениях между США и КНР неуклонно растет. Их соперничество охватывает экономическую, технологическую, военно-политическую и идеологическую сферы. Центральным узлом этого противостояния остается Тайваньский вопрос. Республиканская администрация Д. Трампа гораздо решительнее готова отстаивать первенство США в регионе, чем это делали предшественники.

Условия для усиления конфронтации сложились: противоречия Пекина и Вашингтона наблюдаются по всему спектру интересов — жизненных, основных и второстепенных.

Свой ключевой приоритет Китай видит в реализации проекта «великого возрождения китайской нации», в ядре которого — воссоединение с Тайванем. Эта задача носит не только символический, но и геостратегический характер: контроль над островом позволяет Пекину получить беспрепятственный выход к Тихому океану и обеспечить свободу маневра для флота в условиях, когда китайские внутренние моря географически блокированы. Насущность этой задачи определяется тем обстоятельством, что свыше двух третей энергетического импорта КНР зависит от Малаккского пролива, ширина которого в самом узком месте составляет 2,8 км.

Соединённые Штаты, напротив, рассматривают сохранение статус-кво вокруг Тайваня как необходимое условие поддержания пошатнувшегося глобального лидерства. Тайвань служит важнейшим инструментом демонстрации глобального присутствия и боеспособности американского флота — ключевого инструмента сдерживания и проецирования силы. Угроза утраты контроля над ситуацией в регионе может подорвать доверие союзников к американским гарантиям безопасности и спровоцировать цепную реакцию отказа от проамериканской ориентации. На фоне кратного (в 15 раз в сравнении с 2024 годом) сворачивания поддержки Украины поддержание «пирамиды доверия» к политике США в АТР со стороны союзников становится жизненно важной задачей.

Пекин стремится ослабить влияние США в морских зонах Восточной Азии и подорвать авторитет Вашингтона как гаранта безопасности союзников. Это сопровождается попытками развить наземные транспортные коридоры в Евразии, устойчивые к внешнему воздействию, а также ускоренным созданием независимой от американского контроля финансовой инфраструктуры. Эти шаги направлены на снижение стратегической уязвимости Китая, в том числе перед риском экономического давления или военного давления.

Вашингтон отвечает попытками заблокировать углубление экономических связей Китая с союзниками США в Европе и АТР. Цель — не допустить формирования параллельной системы экономических институтов и связей, в которой КНР стала бы центром. Одновременно США защищают свою позицию как ядра глобальных финансов, технологий и торговли, стремясь к сохранению статус-кво и контролю над архитектурой мировой экономики.

Дополнительным направлением конкуренции выступают меры по обеспечению свободы навигации и логистики. Китай рассчитывает после возможного обострения конфликта оперативно восстановить морскую торговлю и авиасообщение в зоне Тайваня. США же делают ставку на развитие системы сдерживания за пределами первой цепи островов — включая военную инфраструктуру на Гуаме и Японских островах — а также на гарантированный доступ к портам и аэродромам союзников в Южной Корее, Японии, на Тайване и Филиппинах.

Обе державы выстраивают долгосрочные стратегии с учётом возможного конфликта. Причём каждая из них рассматривает успех другой как прямую угрозу своим интересам, что делает противостояние системным.

2. Политика США по сдерживанию Китая и политика стратегического терпения Пекина

Оказывая систематическое давление на КНР, Вашингтон инициировал модернизацию своего военно-морского флота – средний возраст кораблей американских ВМС в два раза выше китайских. США делают ставку на консолидацию и расширение своих альянсов в регионе – ключевыми союзниками являются Япония, Республика Корея и Филиппины, на территории которых расположены американские военные базы. Укрепление этих союзов направлено на создание единого фронта противодействия растущему влиянию Китая. Размещение американских ракет средней дальности в регионе значительно расширяет ударные возможности США и их азиатских союзников и представляет угрозу для Китая. При этом отсутствуют явные признаки непосредственной подготовки к прямому вооруженному столкновению: США стремятся удержать Китай в рамках длительного противостояния с высоким политическим издержками для Пекина.

Соединенные Штаты и их союзники сохраняют качественное преимущество в авианосной компоненте, ударных атомных субмаринах, системах разведки-наблюдения-целеуказания и интегрированной ПВО/ПРО, однако оно размывается за счет серийного ввода в строй Народно-освободительной армией Китая многоцелевых эсминцев, крупнотоннажных десантных кораблей и дальнобойных ракет классов «земля–корабль» и «земля–воздух», создающих для американских надводных группировок зону повышенного риска у восточного побережья КНР.

Пекин ускоряет развертывание истребителей пятого поколения и уже достиг значительного прогресса в разработке беспилотников, одновременно расширяя сеть аэродромов и подземных укрытий на островах Южно-Китайского моря, что повышает его устойчивость к превентивному удару. В результате баланс смещается – от одностороннего превосходства США к более сложному соотношению потенциалов сторон, где успех определяется не абсолютной мощью, а способностью оперативно мобилизовать вооруженные силы, защитить критически важные коммуникации и удерживать свободу маневра в условиях растущей взаимной уязвимости.

География военной инфраструктуры КНР вблизи Тайваня

Вашингтон и Пекин продолжают модернизацию стратегических ядерных сил. США сохраняют количественное и качественное превосходство над КНР в области ядерного оружия и средств его доставки. Однако к 2030 г. Китай может располагать уже тысячью ядерных боеголовок, что приблизит его к уровню, достаточному для нанесения неприемлемого ущерба оппоненту. Китай не связан какими-либо договоренностями о сокращении стратегических вооружений, и рост его арсенала уже оказывает влияние на дискуссии в США о возможном расширении собственных ядерных сил. Поскольку заключение до 2026 г. нового многостороннего соглашения по контролю над вооружениями маловероятно, шаги, предпринимаемые американской и китайской сторонами, потенциально могут привести к понижению порога применения ядерного оружия в противостоянии из-за Тайваня. Тем не менее, Пекин исходит из того, что время на его стороне и будет уклонятся от решительных действия до достижения убедительного военного превосходства над США в Восточной части Тихого океана.

Равновесие в ракетно-ядерных арсеналах США и Китая к 2030 году

3. Тактика заманивания: США провоцируют Китай на применение силы

Осознавая потенциально катастрофические последствия прямого столкновения США стремятся спровоцировать Китай на конфронтационные шаги совершая подрывные действия в «серой зоне» и прибегая к гибридным формам давления, которые не достигают порога прямого конфликта, но последовательно подрывают стратегические позиции Пекина. Ключевой элемент этой тактики — формирование образа Тайваня как уязвимой цели, не способной долго сопротивляться. Такой сигнал провоцирует китайское руководство на преждевременные, возможно не до конца просчитанные действия. Одновременно с этим Вашингтон целенаправленно усиливает оборону острова: наращивает поставки вооружений, размещает военных инструкторов и развёртывает критические элементы противодесантной инфраструктуры. Преимущество отдано не крупным системам, а распределённым, мобильным средствам поражения — таким, которые обеспечивают Тайваню способность вести затяжную, изматывающую оборону. Важно учитывать и менее формальные признаки: всплеск законопроектов США, связанных с Тайванем и Китаем, активизация визитов американских политиков на остров, усиление риторики в пользу «снижения значимости Тайваня» для интересов США.

Провокационные политические шаги США в отношении Китая

По мысли США всё это создаёт для Китая ловушку: любое силовое решение превратится не в быструю операцию по воссоединению, а в изнурительную кампанию с высоким уровнем затрат, риском международной изоляции и тяжёлыми экономическими последствиями. Таким образом, цель США — не прямое военное столкновение, а постепенное втягивание Пекина в опосредованный затяжной конфликт, в котором преимущество будет на стороне Вашингтона — по времени, ресурсам и политическим условиям.

4. Маркеры развертывания военного сценария

Наиболее тревожные признаки, свидетельствующие о переходе кризиса вокруг Тайваня в фазу резкого обострения, могут проявиться, во-первых, в динамике внутренней ситуации в Китае: Пекин может ускорить принятие мобилизационных актов, сконцентрировать на юго-восточном побережье соединения морской пехоты, ракетных войск и авиации, а внутриполитический дискурс жестко подчинить повестке «воссоединения» с Тайванем.

Во-вторых, Соединенные Штаты и их основные союзники могут отреагировать зеркально: усилят планирование совместных операций, разместят атомные подводные лодки в непосредственной близости от первой островной цепи, а на территории американских союзников в Тихом океане активизируется развертывание элементов противоракетной обороны и систем ракет средней дальности.

Третьим важным маркером станет переход от вербальных предупреждений к фактической блокаде: Китай может ввести ограничения на воздушное и морское движение вокруг острова, сопровождая их массированными кибератаками на тайваньскую инфраструктуру, тогда как Вашингтон выпустит экстренные навигационные уведомления и объявит о расширении санкционного режима против китайского военно-промышленного комплекса. Совокупность этих шагов может перевести ситуацию в фазу прямого военного столкновения между США и КНР.

Маркеры развертывания сценария военного столкновения США и КНР

5. Сценарии гибридной конфронтации США и КНР на морских путях в Азии

Китайская экономика, ориентированная на экспорт производимой продукции и импорт сырья и энергоносителей, критически зависит от безопасности морских путей. Северный морской путь вызывает интерес у Китая, однако его использование по-прежнему ограничено сезонным таянием льдов, инфраструктурными проблемами, а также существенно меньшим тоннажем флота, проходящего по данному маршруту. Использование обходных морских путей, например, Зондского или Ломбокского проливов, может в годовом исчислении кратно увеличить транспортные расходы.

Даже ограниченные действия, направленные против китайской портовой инфраструктуры или морских коммуникаций, способны нанести Китаю экономический ущерб, исчисляемый миллиардами долларов. Например, вывод из строя инфраструктуры порта Шанхай, чей годовой оборот приближается к 55 млн ДФЭ, принесет китайской экономике миллиард долларов ежедневных расходов. Концентрация таких портов на восточном побережье Китая –– крайне высока. Пекин осознает эту уязвимость и предпринимает шаги по ее снижению путем диверсификации импорта энергии и расширения возможностей военно-морских сил для защиты морских коммуникаций за пределами «первой островной цепи».

Зависимость морской торговли КНР от Тайваньского и Малаккского проливов

США в свою очередь всё большее внимание уделяют обеспечению безопасности судоходства в стратегически уязвимых регионах, прежде всего в районе Красного моря и в Юго-Восточной Азии. Особое место в этих разработках занимают полуавтономные надводные платформы — катера сопровождения, оснащённые разведывательными дронами, средствами радиоэлектронной борьбы и ракетным вооружением. Эти системы, формально предназначенные для защиты танкеров и торговых судов, на практике становятся инструментом «гибридного» силового давления. Без объявления блокады и без нарушения международного морского права они способны вмешиваться в логистику Китая: осуществлять досмотры, создавать помехи в навигации, имитировать угрозу или оказывать огневую поддержку союзным силам. Благодаря своей автономности такие катера действуют с минимальным политическим риском для Вашингтона, но с реальными экономическими издержками для Пекина — от срыва графиков поставок до роста страховых ставок на китайские грузы. Это создаёт прецедент новой формы сдерживания на море: точечного, управляемого и формально законного давления, которое может быть быстро усилено или свёрнуто в зависимости от оперативной обстановки. Таким образом, США получают возможность влиять на морскую активность Китая в «серой зоне», но с потенциалом стратегического эффекта.

Концепция полуавтономных кораблей сопровождения торговых судов DARPA

Если проход через Малаккский пролив окажется временно заблокированным, Пекин столкнется с мгновенным «транспортным шоком»: танкеры с нефтью и СПГ с Ближнего Востока, контейнерные линии с промышленными комплектующими и потребительскими товарами перестанут поступать в порты. Перенаправление грузов через Зондский или Ломбокский проливы удлинит маршрут, приведет к увеличению страховых ставок, а сухопутные альтернативы не смогут удовлетворить потребности быстро развивающейся китайской экономики. Это приведет к росту стоимости сырья, увеличению инфляции, а в приоритетных отраслях — авиа- и автомобилестроении, высоких технологиях, — вынужденным простоям. Полная блокада также вынудит Китай ускорить развитие Северного морского пути, транспортной инфраструктуры в Пакистане и сухопутных маршрутов через Россию и Центральную Азию. Однако, сделать в короткие сроки это будет невозможно: максимальная пропускная способность узких мест для ж/д маршрутов в Евразии — Достык/Алашанькоу и Забайкальск/Маньчжурия — исчисляется сотнями тыс. ДФЭ.

При замедлении прохода через Малаккский пролив, повышении страховых тарифов и периодических досмотрах судов, китайская экономика ощутит «ползучее удорожание» импорта нефти и СПГ. Производственно-сбытовые цепочки не будут затронуты, однако логистические издержки будут включены в себестоимость конечной продукции, снижая международную конкурентоспособность китайских компаний. Пекин будет активизировать переговоры с прибрежными государствами о приоритетном проходе и начнет масштабные закупки энергоресурсов на спотовом рынке. Во внутренней политике частичная блокада будет способствовать ускоренной диверсификации энергобаланса и форсированного развития «Срединного коридора» через Ляньюньган, Казахстан и Каспийское море.

Существует вероятность того, что для достижения наибольшего эффекта ВМС США перейдут к ограничительным мерам, которые будут распространяться только на суда под китайским флагом или с китайскими грузами. Подобный удар будет носить скорее политико-психологический характер и продемонстрирует способность США точечно ограничивать критически важную артерию без значительного ущерба для мировой торговли, тем самым повышая ставки в переговорах по Тайваньскому вопросу. Морские поставки нефти и СПГ почти прекратятся, и Китай будет вынужден зависеть от сухопутных поставок энергоносителей и стратегических резервов, которых хватит лишь на ограниченный срок. С перекрытыми морскими поставками, например, в нефтяном секторе, КНР может рассчитывать на оперативное восполнение лишь 20% суточной потребности за счет поставок из России, Мьянмы и Ирана.

Потенциальные источники восполнения Китаем заблокированного нефтяного импорта

Вне зависимости от сценария — полная или частичная блокада морских путей — ситуация приведет к резкому спаду китайского экспорта и импорта, поскольку имеющаяся сухопутная логистика не способна быстро компенсировать выпадающие объемы морского торгового оборота. Китайская внешняя торговля почти целиком опирается на морские перевозки, а существующие сухопутные маршруты –– железнодорожные и автодорожные –– обслуживают лишь небольшую часть грузооборота и упираются в инфраструктурные «узкие горлышки». Даже масштабное расширение транспортных коридоров через территорию стран Центральной Азии, России, Пакистана, Мьянмы и Индокитая не позволит сухопутной транспортной сети поглотить потоки, проходящие через Малаккский пролив, поскольку для этого потребуются колоссальные инвестиции и многие годы.

Китайский рынок остается ключевым поставщиком комплектующих для мирового автомобилестроения, особенно в сегменте электромобилей, и даже кратковременный сбой в его логистике способен остановить производство в странах Европы и Северной Америке. Многие западные компании осуществляют сборку высокотехнологичных устройств в Китае, что превращает любые риски для этих цепочек в системный шок для рынка передовых технологий. Сравнимо уязвимыми оказываются розничная торговля и индустрия моды, где сложная сеть контрактов привязывает бренды к китайским поставщикам тканей и готовой продукции. Не менее чувствительны и энергетические рынки: перебои в транзите нефти через Малаккский пролив мгновенно отражаются на ценах, усиливая инфляционное давление по всему миру. Фармацевтика зависит от поставок активных ингредиентов, значительная часть которых синтезируется в Китае или в Индии из китайского сырья. Мировое сельское хозяйство, пусть и в меньшей степени, также, вероятно, ощутит удар в результате повышения стоимости удобрений и кормовых добавок. Это означает, что любой крупный конфликт в западной части Тихого океана или длительная блокада жизненно важного морского коридора через Малаккский пролив приведут к одновременному сбою производственных цепочек по всему миру, запустив цепную реакцию ценовых шоков и логистических провалов.

6. Геоэкономические последствия сценария конфронтации США и КНР

Вооруженный конфликт между США и Китаем из-за Тайваня, независимо от его исхода и масштаба, будет иметь следующие последствия.

Во-первых, паралич или длительная блокада морской и авиационной логистики в Восточном и Южно-Китайском морях — важнейших мировых транспортных артериях. Их блокада или превращение в зону боевых действий, повлекут за собой коллапс значительной части мировой торговли, резкий рост стоимости перевозок и подтолкнут к поиску альтернативных, более дорогих и менее эффективных, транспортных маршрутов, включая арктические транспортные артерии. Как следствие, значительный импульс получат сухопутные транспортные пути между КНР и странами Европы, однако их нынешняя способность позволяет пропускать товаров до 10% от общего товарооборота Китая.

Во-вторых, кризис приведет к полномасштабной экономической войне: замораживание активов, ограничения на инвестиции и торговлю, «сбрасывание» Китаем американского государственного долга и размежевание техноэкономических блоков. По разным оценкам, это приведет к спаду мирового ВВП до 10%, что станет сильнейшим потрясением для мировой финансовой системы и экономики в XXI веке.

В-третьих, кризис обернется ударом по электронной промышленности Тайваня, который является мировым лидером в производстве высокотехнологичных микрочипов и микросхем. Любые военные действия на Тайване или его блокада приведут к остановке или значительному сокращению производства, что вызовет глобальный дефицит чипов. Это нанесет колоссальный ущерб производителям электроники, автомобилей, бытовой техники, вооружений и многих других высокотехнологичных отраслей по всему миру.

В-четвертых, разрыв с США станет стимулом для процесса «огораживания» — стратегического сближения КНР со своими союзниками и партнерами в противовес стратегическим конкурентам. Этот процесс будет наблюдаться в отношениях США и их союзников. Результатом станет формирование относительно замкнутых технологических и экономических блоков государств с собственными стандартами, платежными системами и цепочками поставок. Глобализация в ее прежнем виде может быть обращена вспять.

В-пятых, кризис на Тайване может послужить катализатором для обострения противостояния между КНДР и Республикой Корея. Стороны могут воспользоваться отвлечением внимания США на тайваньский театр боевых действий для совершения решительных действий.

В-шестых, многие страны Европы, Ближнего и Среднего Востока, АСЕАН, не желая быть втянутыми в прямое противостояние между США и Китаем, попытаются остаться в стороне от кризиса. Одновременно они будут искать возможность для извлечения экономической или политической выгоды из ситуации: например, посредством обхода санкций, предоставления посреднических услуг, развития альтернативных транспортных маршрутов или поставки ресурсов одной из сторон конфликта.

Наконец, в-седьмых, любой конфликт не станет окончательным, а любая «победа» будет относительной. США, даже в случае успешной обороны Тайваня, вряд ли удастся остановить долгосрочное возвышение Китая как глобальной державы. В свою очередь, Китай, даже если достигнет своих целей в отношении Тайваня, не сможет убедить США отказаться от стратегии сдерживания. Конфликт между США и Китаем, скорее всего, приведет к новому, более жесткому и опасному этапу глобального соперничества.

Геоэкономические последствия конфликта США и КНР

В условиях потенциального американо-китайского конфликта Россия может сыграть стратегически значимую роль, используя свои ресурсы и географическое положение. В случае эскалации Россия может усилить экспорт редкоземельных металлов для мирового рынка, а также энергоресурсов и сельхозпродукции — для Китая. Москва обладает логистическими преимуществами, такими как географическая близость к китайскому рынку и развитая сеть портов и железных дорог. Россия сможет обеспечить бесперебойные поставки энергоносителей Китаю по трубопроводам, а также оказать содействие в использовании транзитных маршрутов через Северный морской путь. Стратегическое партнерство с Китаем продолжить укрепляться, однако России будет важно сохранять автономию и диверсифицировать свои внешние связи, чтобы не попасть в чрезмерную зависимость от одного партнера.

Глобальное противостояние США и Китая ускоряет формирование технологических блоков, каждый из которых продвигает собственные стандарты, отраслевые платформы и цепочки поставок. Вашингтон пытается сдержать развитие Китая, ограничивая доступ Пекина к передовому оборудованию и программному обеспечению, тогда как Китай последовательно формирует замкнутую цифровую экосистему. Для России важно сохранять стратегическую автономию и укреплять собственную техноэкономическую платформу на базе ЕАЭС.

Параллельно с технологическим размежеванием усиливается фрагментация мировой финансовой системы. Китай продвигает дедолларизацию через накопление резервов, расширение расчетов в юанях и внедрение цифровой валюты, стремясь минимизировать уязвимость перед санкционным давлением Соединенных Штатов. Россия, в свою очередь, активизирует сопряжение банковских систем с дружественными странами, развивает собственную систему передачи финансовых сообщений и ведет переговоры о взаимном использовании цифровых валют. Суверенная технологическая база должна стать основой альтернативной финансовой системы.

Авторы