Две встречи российской и украинской делегаций в Стамбуле состоялись. Украина предложила провести третью встречу до конца июня, в России пока не называют конкретный срок. Перед второй встречей делегаций прошла отдельная, довольно продолжительная, беседа их руководителей. Если главы делегаций, по разным данным, от полутора до двух с половиной часов говорят с глазу на глаз, значит, переговоры не сводятся к формальному объявлению позиций.

Стамбульский формат обретает инерцию, и теперь сторонам труднее от них отказаться без политического ущерба. Российский меморандум о механизмах прекращения огня и устранения долгосрочных причин конфликта возвращает в переговорную повестку те вопросы, которые Киев отказался обсуждать три года назад: нейтральный статус, демилитаризацию, денацификацию Украины — конечно, с необходимыми уточнениями. В этом и состоит пока главный результат переговоров.

Оценивать этот результат надо в ряду дипломатических событий последних месяцев. Явное нежелание нового американского президента длить конфликт с Россией открыло возможность ослабить единый антироссийский западный фронт. Но при этом у Москвы нет намерения жертвовать своими важнейшими интересами на Украине ради нормализации отношений с США. Ей нужно сохранить свободу рук, но не столкнуть Белый дом обратно в байденовскую колею.

Усложняется эта задача тем, что почти никто в США не признаёт законность российских требований. Взгляды Уиткоффа и, по-видимому, самого Трампа на украинский кризис не идут дальше подхода немногочисленных умеренных американских наблюдателей, которые ещё с 2022 года говорят, что само по себе сохранение украинской государственности станет победой Киева, что территориальные потери Украина может и признать, но её демилитаризация и денацификация исключены.

Облегчается задача тем, что новая администрация США с первых дней в Белом доме поссорилась со своими европейскими союзниками. Трампа европейцы раскороновали, и на переговорах с Россией он не может давать обещания, не говоря о гарантиях, от имени всего западного блока. Это, кстати, позволило ещё в феврале развести по разным корзинам российско-американских переговоров вопросы об Украине и о нормализации отношений. И это же похоронило новое издание «черноморской сделки».

Украина сделала безоговорочное перемирие главным пунктом своего меморандума к стамбульским переговорам. Но это требование о безоговорочном перемирии Киеву продвигать будет трудно. Его поддерживают европейцы, но Белый дом явно колеблется, не желая упускать из рук синицу — двусторонние российско-украинские переговоры, объявленные достижением Трампа, — в погоне за журавлем в виде немедленного и безусловного прекращения огня. К тому же украинская позиция явно изменилась по сравнению с тем, что мы видели сравнительно недавно.

Украинский кризис резко отличается от конфликтов, к которым привык Запад, да и Россия, за последние десятилетия. Здесь нет и не может быть в полной мере нейтральных посредников, способных влиять на все стороны. Здесь затронуты жизненные интересы державы — постоянного члена Совета Безопасности ООН. Для Запада на кону его международный статус, который он выстраивал с начала 90-х годов. Ожидать, что этот кризис может быть быстро разрешён, было бы наивно. Военные действия не уступят дорогу дипломатии, но к июню 2025 года можно сказать, что и дипломатия наконец начала работать.

Впервые опубликовано в газете «Ведомости»: Николай Силаев  «Возвращение дипломатии»