Прошедшую неделю американская администрация провела в режиме подготовки к следующему этапу «переговоров» с Россией. Работая над письменным ответом, который был доставлен в российский МИД 26 января и, судя по официальным заявлениям госсекретаря, не содержал ничего, что не было озвучено публично, она развернула масштабную подготовительную работу на случай, если Москве такой ответ покажется недостаточным. Характеризуя развернувшуюся бурную деятельность, пресс-секретарь Госдепартамента выделил два направления: «сдерживание» России от дальнейшей эскалации и «укреплении позиций» на случай, если эскалация все же последует. В обоих случаях, подчеркивая масштабность мер и демонстрируя готовность их использовать, Вашингтон все же предпринял шаги для повышения управляемости потенциального обострения.
Сдерживание
В качестве основного инструмента сдерживания США избрали угрозу санкций и схожих по эффекту экспортных ограничений, сопроводив их предупреждением о том, что они будут более болезненными, чем в 2014 году. Подготовкой санкций занимается Конгресс, активизировавший на этой неделе рассмотрение встречных законопроектов в обеих палатах: в понедельник для согласования деталей законопроекта созвонились восемь ключевых сенаторов, во вторник планы быстрого принятия санкционного билля изложило руководство демократов в Палате представителей.
При всем разнообразии появившихся за последнее время санкционных инициатив, в Сенате за основу был взят проект Боба Менендеза. Несмотря на грозное прозвище («мать всех санкций») и довольно амбициозное содержание (санкции в отношении финансовых институтов и лично российского руководства), можно отметить и ряд положительных моментов. Во-первых, данный законопроект, в отличие от других инициатив, наиболее близок к подходу администрации, что снижает вероятность неприятных сюрпризов со стороны Конгресса. Во-вторых, условием для введения санкций является «значительная эскалация вооруженной агрессии» на Украине, и, по крайней мере пока, требования республиканцев «превентивного» наказания России не рассматриваются. В-третьих, обсуждаемые поправки довольно безболезненные и включают увеличение помощи Украине, в том числе на борьбу с пропагандой, и упрощение процедуры введения санкций президентом. В-четвертых, законопроект Менендеза предоставляет президенту право отказаться от введения санкций, если они будут противоречить интересам безопасности. Все это, однако, находится в подвешенном состоянии, а намерение сенаторов-демократов подготовить «сильный межпартийный» законопроект до следующей недели может означать уступки республиканцам, настроенным более воинственно.
Свой «масштабный законопроект» готовит и Палата представителей, который, впрочем, в целом повторяет сенатскую версию (существенные расхождения законопроектов двух палат могли бы затормозить принятие окончательного билля). При этом спикер Палаты Нэнси Пелоси сообщила об отказе от этапа рассмотрения законопроекта в профильном комитете. Увеличивая тем самым скорость и шансы принятия законопроекта, Пелоси одновременно исключила публичные дебаты, а значит, лишила возможности озвучить свою позицию «прогрессивное крыло», выразившее «серьезную озабоченность относительно размещения дополнительных войск, масштабных и неизбирательных санкций и направления летальной помощи на сотни миллионов долларов только для разжигания напряженности и увеличения шанса невынужденного просчета». «Стратегия России направлена на разжигание напряженности; Соединенные Штаты и НАТО не должны подыгрывать этой стратегии», – написали лидеры «прогрессистов» 26 января.
Помимо санкционных законопроектов Конгресса, Вашингтон готовится к введению при необходимости экспортных ограничений, которые, как предупредил Белый дом, «несмотря на незначительное внимание к ним, являются весьма существенными». Хотя администрация по обыкновению воздержалась от деталей, чтобы не давать России возможности к ним подготовиться, и ограничилась пространной угрозой, что данный шаг «подорвет такие важные [для российской экономики] области как искусственный интеллект, квантовые компьютеры, оборону, аэрокосмонавтику», судя по сообщениям СМИ, речь идет об использовании правила, позволяющего США запрещать передачу товаров, созданных с использованием американских технологий (Foreign Direct Product Rule). Поскольку отвечающие за 70% производства чипов южнокорейский Samsung Electronics и тайваньский TSMC делают это на оборудовании, использующем американские технологии, потенциальный масштаб введения данного запрета может быть «сокрушительным», заметили эксперты Центра стратегических и международных исследований, и охватывать все – от самих микропроцессоров до товаров электроники, где такие чипы используются. Однако в администрации не могут не понимать, что подобное требование, не наносящее удара по собственно американскому бизнесу, приведет к существенным потерям для производителей электроники по всему миру и может стать дополнительным поводом задуматься о целесообразности использования американских технологий в производственных цепочках тех компаний, которые не хотели бы терять доступ к российскому рынку.
Укрепление позиций
Согласно заявлениям представителей администрации, наибольший удар от возможной эскалации Вашингтон ожидает в сфере энергетики, для чего были предприняты меры по «обеспечению достаточного объема поставок [в Европу] и сокращения скачка цен, который негативно сказался бы как на американцах, так и на глобальной экономике». Признавая, что запасы газа в европейских хранилищах находятся на «весьма низком уровне» в этом году, США в последние недели вступили в диалог с крупнейшими производителями энергоресурсов по всему миру, чтобы «оценить их мощности и готовность временно повысить производство с тем, чтобы направить дополнительные объемы европейским потребителям».
При этом Белый дом выделил два этапа возможных энергетических потрясений. На первом, уже начавшемся на фоне обострения в последние две недели, на помощь пришли сами рыночные механизмы: опасения эскалации привели к повышению цен на энергоресурсы на европейском рынке, а это, вместе с убеждениями Вашингтона, заставило продавцов перенаправить поставки из Азии в Европу. Второй этап наступит вместе с решением Москвы относительно дальнейших действий и может развиваться по двум сценариям. Если Россия «образумится» и откажется от эскалации, то Вашингтон планирует предпринять меры для того, чтобы подготовить Европу к следующей зиме, для чего необходимо обеспечить достаточное количество поставок в весенне-летний период. В случае конфликта, когда поставки из России могут быть «прерваны или в результате повреждения инфраструктуры, или преднамеренно», по словам Белого дома, производители уже готовы нарастить поставки газа в Европу в течение нескольких дней или одной-двух недель. Отказываясь называть конкретных поставщиков, с которыми достигнуты договоренности, представители администрации лишь обмолвились, что они получили согласие компаний по всему миру («Северная Америка, Ближний Восток и Центральная Азия») и что речь идет о «небольших дополнительных объемах из множественных источников».
Менее трудоемким, хоть и наделавшим больше шума, элементом подготовки к возможной эскалации стала кампания по эвакуации необязательного персонала из посольства в Киеве и призывы к американцам покинуть Украину. Демонстрирующие не столько убежденность США в неминуемости военного конфликта, сколько опасения повторения ситуации в Афганистане, такие заблаговременные меры, судя по всему, становятся обычной практикой Госдепартамента. Аналогичная ситуация, например, наблюдалась в ноябре в отношении Эфиопии. Несмотря на заявления об открывшемся «окне возможностей» для дипломатического урегулирования, Вашингтон, на протяжении нескольких недель взывал к американцам с просьбами покинуть страну и предупреждениями, что не стоит ждать «повторения экстренного сценария» эвакуации из Афганистана.
Наконец, под рубрикой «подготовки» к защите от возможной агрессии России скрылись сигналы союзникам о непоколебимости американских гарантий безопасности и Москве о неприемлемости ее ключевых требований. В частности, для успокоения Восточной Европы Пентагон объявил о приведении в повышенную готовность 8500 американских солдат, которые могут быть отправлены на защиту восточных рубежей Альянса в самые короткие сроки. Демонстрируя отказ отступать от поддержки Украины, США вместе с другими союзниками нарастили поставки вооружений Киеву. Попутно это послужило иллюстрацией тезиса, озвученного госсекретарем 21 января: текущая тактика России имеет обратный эффект, а именно – толкает США наращивать присутствие в Восточной Европе. «Глядя на стратегические задачи и обеспокоенности России, как все это, все эти действия помогли обеспечению ее интересов? Напротив, мы отошли дальше от того положения дел, которого хочет добиться Россия. И теперь возобновившиеся угрозы в отношении Украины просто приведут к усилению тех тенденций, которые так беспокоят Россию», – заметил Энтони Блинкен по итогам последней встречи с Сергеем Лавровым.
«Начать на верхней ступени эскалации и оставаться там»
Характеризуя свою подготовку к возможной эскалации, представители администрации неоднократно (например, 8 января и 25 января) повторяли формулу «начать на высшей ступени эскалации и оставаться там». С одной стороны, как пояснили в Белом доме, это означает отказ от тактики постепенного наращивания давления с целью изменить поведение России, как это было в 2014 году. На этот раз ответ будет незамедлительным и «из всех орудий». С другой стороны, о чем официальные представители не говорили, такая стратегия подразумевает, что и выше администрация подниматься не будет. То есть наряду со всем спектром озвученных угроз и подготовительных шагов (нельзя исключать, что не все из них попали в публичную плоскость), администрация подспудно обозначила и пределы мер, которые она готова предпринять для противостояния России.
В частности, президент Джо Байден почти сразу заявил, что США не будут отправлять на Украину американских солдат. Довольно быстро отказались от идеи отключения России от системы SWIFT и совсем не упоминалась возможность отключения российского сегмента интернета, к которому готовилась Москва. Все обсуждаемые санкции и торговые ограничения привязаны строго к масштабному вторжению на Украину, которое, судя по официальным заявлениям, Россия не планирует. При этом, американский президент допустил вариативность ответа на любые другие эскалационные шаги, проговорившись, что их еще надо будет согласовать с европейскими союзниками. Публично не обсуждается и такой весьма важный в 2014 году сюжет как принуждение Брюсселя к введению санкций в отношении России синхронно и соразмерно с Вашингтоном. Даже, наоборот, отмечается, что «США примут свой набор мер, а Европа и другие союзники могут сделать параллельные шаги, которые не будут точно такими же, но будут также болезненны для России, поскольку мы находимся в разном экономическом положении». Исключением может стать «Северный поток-2»: 27 января Виктория Нуланд, комментируя расхождения с Германией по этому вопросу, неожиданно резко заявила, что разговоры с Берлином «прямые и конкретные» и, «если Россия вторгнется на Украину, так или иначе прогресса по «Северному потоку-2» не будет». Наконец, пожалуй, самый важный и обнадеживающий предел возможной эскалации был обозначен в начале января, когда пятерка ядерных держав подтвердила, «что в ядерной войне не может быть победителей и она никогда не должна быть развязана».
