Мы уже привыкли к тому, что каждый новый год даёт всё больше непредсказуемых событий. Неопределённость международных процессов усиливается. Но при этом одновременно наступает понимание, что катастрофичность изменений снижается. И хотя общая медийная картина становится более нервной, люди продолжают жить в сытом и относительно безопасном мире. Падает бедность, растут доходы населения, снижается число жертв военных конфликтов. В целом в мире происходят не только спонтанные негативные изменения, но и неожиданные позитивные.
Можно выделить семь наиболее заметных трендов года. Во-первых, продолжается инфляция власти в рамках либерального международного порядка. Сложившийся баланс сил по итогам холодной войны, когда многим из нынешних ведущих лиц этого мирового порядка власть досталась бесплатно – без военной победы и существенных жертв с их стороны, – начинает ветшать и осыпаться. Новые правила игры, в которых реальная власть, то есть подкреплённая материальными ресурсами, амбициями и готовностью применять силу для защиты собственных интересов формируют новую гонку великих держав за лучшее место в XXI веке. Измерения этого соперничества: военное, политическое, экономическое, технологическое.
Россия дождалась момента, когда сильные стороны её стратегии оказались востребованы, а мягкая сила становится всё менее релевантным понятием. Вероятный в среднесрочной перспективе масштабный экономический кризис может завершить эпоху деривативов, в том числе политических.
Второй ключевой международной тенденцией является укрепляющийся популизм. Есть существенные основания полагать, что на выборах президента США в 2020 году победу вновь одержит действующий президент Дональд Трамп. Демократы дезорганизованы и пока не могут предложить убедительной платформы для оппонирования президенту. Ведущие кандидаты на пост президента от демократов не моложе, а старше Трампа и попадают в ту же колею либерального мейнстрима. Если демократы не смогут предложить молодого, энергичного и убедительного кандидата в ответ на вызов Трампа, а также если экономический кризис не начнётся на горизонте ближайших девяти месяцев, высока вероятность, что Дональд Трамп усидит в кресле президента США.
Третьей ключевой тенденцией становится усиливающаяся суверенизация международных отношений. Всё большее число стран совершают выбор против классических альянсов и многосторонних обязательств. Деконсолидация одних институтов ведёт к усилению других. Перечень стран, которые проявили непослушание и нарушили союзническую солидарность ради свободы манёвра или усиления позиций, продолжает увеличиваться. Это США, Турция, Саудовская Аравия, Египет, Узбекистан, Великобритания, Венгрия, Польша, Франция, Италия… Список можно продолжать. Вероятно, он будет увеличиваться и в будущем году.
Для многих из этих стран Россия является значимой альтернативой, которая выступает и средством укрепления их суверенитета. Россия, по сути, помогает всем стремящимся к субъектности в международных отношениях странам – как это происходит с поставками С-400 в Турцию или укреплением сотрудничества в сельскохозяйственном экспорте с Египтом, созданием атомной электростанции в Венгрии, укреплением политических позиций Франции и Италии в Европе.
Четвёртой ключевой тенденцией является консолидация Большой Евразии, где Россия строит инфраструктуру безопасности и экономики. Долгосрочной задачей России является не создание альтернативного западному блока, а возникновение условий, которые предотвратят крупный конфликт в Евразии, обеспечат её стабильность, создадут единый рынок и в перспективе помогут наладить альтернативную финансовую систему. Вызовом для этого процесса является то, что ключевые игроки Евразии (Китай, Индия, Иран, Турция), хотя и имеют перечень общих интересов, но по некоторым вопросам соперничают друг с другом. Здесь очевиден запрос на лидерство в общеевразийских процессах, а оно не может существовать без идеологии. От того, будет ли способна Россия выработать эту концептуальную идею, зависит результативность эксперимента по созданию Большой Евразии.
Пятым ключевым процессом является продолжающаяся эрозия европейской безопасности, у которой несколько причин. С одной стороны, возросшие аппетиты стран Восточной Европы, которые, пользуясь украинским кризисом как предлогом стремятся вовлечь США в гонку вооружений в регионе. С другой стороны, это возникающее понимание у элит Западной Европы о необходимости стратегической автономии от Вашингтона, который ведёт себя всё более непоследовательно. С творческими и конструктивными инициативами в последние месяцы 2019 года выступил президент Франции Эммануэль Макрон, который предложил выстраивать новое европейское партнёрство с участием России.
Однако украинский кризис сдерживает инициативы Макрона, фактически накладывает ограничения на независимость Франции. Эти инициативы также не встречают полного понимания у французской бюрократии, которая пока не убеждена, что у этой линии будет системное продолжение.
Россия склоняется к тому, чтобы принять подачу Франции и вновь поставить вопрос о создании инклюзивного режима безопасности в Европе. Однако многое будет зависеть от того, насколько Макрон сможет обеспечить свою власть во Франции и закрепить свою роль как подлинного лидера европейских процессов.
Шестым ключевым трендом является усиливающаяся конкуренция техноэкономических платформ. Соединённые Штаты, Китай, Европейский союз и Россия ищут новые контуры цифрового суверенитета в этом мире. Большинство из них пытается ответить на вопросы: каково это быть аналоговой державой в цифровом мире и что будет, если опоздать с темпами внутренних перемен. У каждой из сторон есть свои конкурентные преимущества, но задача в том, чтобы выработать стратегию, которая позволит ими распорядиться лучше всего. Именно это поле окажется ключевым с точки зрения определения баланса сил в XХI веке, и Россия фокусирует свои усилия, чтобы её собственная стратегия оказалась одной из наиболее результативных.
Наконец, седьмая тенденция – это политизация экологии. Наступает эра, в которой сфера политического прирастает новым измерением. Сила и потенциал каждой страны начинают восприниматься через призму экологии. Экологический потенциал, способность страны к устойчивому экологическому развитию, которое не приводит к катастрофическим изменениям климата становится одним из важных компонентов её мощи. В новом контексте начинают звучать тезисы об энергетическом лидерстве России. Продовольственный экспорт как один из инструментов российской внешней политики начинает приобретать всё большее значение в силу обостряющейся конкуренции на мировых продовольственных рынках. Все эти факторы в совокупности пока не образуют чёткую структуру национального потенциала в сфере экологии, но очевидно, что 2020 год будет периодом, когда именно это измерение мощи кристаллизуется в отдельную категорию.
Тренды 2020 года сильно отличаются от трендов 2000-х или 2010-х годов. Скорость перемен в мире возрастает. Но есть почва и для оптимизма. Страны уже не стоят на пороге катастрофического конфликта. В мире всё больше сытых людей, которые хотят жить долго и безопасно, а значит, конкуренция ведущих держав между собой будет обретать более мягкие и непрямые формы.
Оригинальная публикация ru.valdaiclub.com
